* * *

В Воскресенье, перед отлетом, Давид решил нас побаловать и хорошенько выгулять. Мы отправились на набережную и там немножко прогулялись, у воды холод стоял собачий и дул ледяной ветер, поэтому мы довольно скоро развернулись в обратную сторону, к машине, где Ади и я были угощены пиццей. По-дороге назад, под порывами ветра, я вдруг поняла, что, от угрозы заболеть воспалением легких, меня спасет только французский креп с вареной сгущенкой или, на худой конец, американские панкейки с кленовым сиропом и ванильным мороженным. Покончив с пиццей и отогревшись, мы, срочным порядком, отправились на поиски кленового сиропа, который нашли довольно быстро (все-таки Канада, как никак).

Так что, дома мы еще успели все вместе полакомиться вожделенными оладушками, которые, на скорую руку, поджарил Давид, пока я посылала его 30-тистраничный факс по-работе (не смейтесь, послать тридцать страниц с домашнего факса – это не легче, чем поджарить тридцать оладьев), с которым получилась какая-то накладка и ее срочно надо было решить.

Ниже видна озябшая я; куда-то бегущий Ади; Ади застуканный врасплох, с куском пиццы во рту (да, в который раз); и примеры какого-то странного Торонтийского творчества, которое, видимо, должно радовать глаз ошалевших от темноты (наступающей в Октябре и проходящей в Мае) людей. К этой же вертушке, но с другой стороны, была прикручена синюшная рука куклы, ее мы тоже щелкнули, но что-то в этой композиции было настолько болезненным, что я ее решила тут опустить.