Вчера Давид почтил нас своим возвращением. Мы были на телефоне, пока он ехал в такси, поэтому когда такси подъехало к дому, я подняла Ади на столик, который стоит у окна, чтобы он мог увидеть как папа входит в дом. Ади, конечно, всего затрясло от нетерпения и ликования и радости не было конца, пока Давид не вошел в дом и не обнял его – в этот момент случилось необъяснимое, Ади бросился ко мне захныкал, разобиделся и начал проситься обратно на стол, к себе в комнату. Мы это дело списали на возбуждение, но потом, проанализировав, я поняла, что скорей всего Ади был страшно разочарован увидеть папу входяшего в дом на своих двоих, когда я его всю неделю потчивала росказнями, о том как папа прилетит на самолете. Уж не знаю какие картины рисовались в его младенческих мозгах (папа верхом на самолете влетает через окно в квартиру?), но что-то, по мнению Ади, явно пошло не так как планировалось. Правда потом, после взаимного покусывания и порыкивания (мужчины, что с них возмешь), он расслабился и все снова стало хорошо.
Кстати, в чемодане Ади первым делом отыскал стратегические запасы Макса Бреннера (пояснение для “не-израильтян”: самый вкусный шоколад в мире, особенно – трюфеля). Он, как та белка с печеньем (см. ниже), безошибочно определил что в цветных, из жести, коробочках лежит именно то, что ему надо срочно попробовать. (Кстати, должна признаться, что дизайн предыдущей серии их коробочек мне нравился больше.) Хотя, сложно его винить – количество сожранного мной Макса Бреннера, несмотря на его кусающееся цены, с Ади в животе, было способно развить у Ади особый ген, отвечающий за чувствительность его обоняния к большинству сортов шоколада, названной выше фирмы. С Ади я, конечно, поделилась, но сразу дала понять, что есть лимит даже моей безраздельной к нему любви. Макс Бреннер – мой!
