Знаете, есть такая духовная практика, выбирать слово года, как намерение, благодаря чему, утверждают адепты, весь год выстраивается исходя из этого слова. Вот кто-то за нас (это была точно не я) выбрал картинку года, и с тех пор нас преследует эта губа.
Как показывает опыт, “два” это бывает легко, и бывает… не очень, и когда оно “не очень,” то хоть разбейся об стенку, пока не расслабишься и не признаешь положение вещей, легко не будет. Сопротивление бесполезно. Знаете правило поведения в водовороте? Плавать по-кругу, пока не выплывешь! А правило поведения в помещении полном взрывчатки? Не создавать взрывных ситуаций, конечно! Кормить вовремя, спать много, собираться заранее, отложить рестораны и театры… как бы все просто, да? Но почему-то то, что с новорожденным происходит естественно, с двухлеткой превращается в нескончаемое противостояние.
В общем, что хочу сказать, мамы – и это тоже обязательно пройдет!
Про нашу, теперь официально, двухлетку можно было бы сказать много, но так много обнаженных чувств внутри и на поверхности – потому что она дитя-радуга, потому что Май, потому что, наверное, последняя, и еще много почему – не сплетаются пока слова в нити. Да и важно ли все это? Она раньше всех начала говорить “я тебя люблю,” раньше всех пошла, раньше всех приучила сама себя к горшку, раньше всех начала связно изъясняться, раньше всех начала проявлять признаки осознанности и сострадания. Но это ли все то, что делает наших детей личностями и превращает их в тех, в кого они неизбежно вырастают? Не думаю.
Зато в том, чем так донимают “ужасные два,” как раз-таки и проглядывает характер, и так хочется перестать тихонько материться под нос, и начать гордиться и радоваться прямо сейчас! Даже, когда спешишь, а осьминог стоит ослом, мотая головой и губой, и не двигается с места. Даже когда чашечка должна быть зелененькой, а есть только оранжевая. Даже когда чистить зубы “сама,” кушать “сама,” одеваться “сама,” лезть в машину “сама,” и хочется разбить лоб в кровь, потому что очень очень нужно прямо сейчас быть там, а ты стоишь здесь, и не имеешь ни малейшего понятия, когда это “там” произойдет.
Какие они, эти наши “ужасные” двухлетки?
Они думают вне шаблонов! Разрисованная фломастером стена или высыпаный в песочницу горшок с землей, возможно, не вписывается в нашу стройную картину мира, но для двухлетки это пик самовыражения, и они искренне недоумевают, от чего мама возмущается и брызжет слюной.
Они любят помогать и быть полезными! Разбросать мусор за моей спиной, пытаясь его самостоятельно замести, пока я ищу совок; притащить папе залапанные очки в стописятый раз; принести мне кошелек и ключи от машины, когда я стою по уши в тесте и кусаю губу, чтобы не заорать, это же что-то такое, предельно доброе и глубинно хорошее, которое нужно холить и лелеять, и всячески поддерживать и культивировать.
Они будущие лидеры, активисты, и заводилы! Они знают точно, что им нужно, и они этого требуют и добиваются, борясь за свои права каждой клеточкой своего маленького тела. Невозможно не восхититься той мощи, которую бросает двухлетка на борьбу за свои предпочтения. Их требования не так уж возмутительны по сравнению с требованиями, которые, порой, предъявляет к ним этот огромный странный мир вокруг. Они ищут и находят свой собственный голос, и громогласно заявляют окружению о том, что, таки-да, они тоже тут живут.
В них силен приключенческий и исследовательский дух. Они ищут себя, испытывают возможности своего тела и духа, они бесстрашно пробуют, и упорно идут к победе, через десять тысяч обрушенных на них “нет.” Они любопытны, и пожираемы голодом познания секретов бытия.
Они живут в моменте, здесь и сейчас, и радуются мелочам. Когда вы последний раз пробовали морковь? Не ели, не жевали, не хомячили, а именно “пробовали,” позволяя каждому рецептору во рту распробовать ее вкус? А вы видели, как двухлетки пробуют новую еду? Эта смесь удивления, сомнения, осторожности, восхищения, или отвращения, настолько обнаженные и искренние, что хочется хотя бы на секунду оказаться там, в этой маленькой голове, чтобы снова прожить все эти волшебные первые разы. Пообещайте двухлетке увидеть Луну или лягушку, и вот вы уже герой. Даже если Луну эту они видят каждый божий день.
Они живут в согласии со своими эмоциями. Двухлетки плачут, когда им грустно, и смеются (так, что сотрясается весь мир), когда им весело и хорошо.
Они не делят людей на плохих и хороших. С двухлетками легко подружиться, их легко рассмешить. Они каким-то шестым чувством, которое у нас уже давно отсохло, знают, что улыбки это такие волшебные ключики, которые отворяют сердца. Они радуются тому, что вы просто есть, просто любите, просто рядом. Прощают они тоже легко, даже когда самому себе простить не получается.
Они верят в волшебство. И в то, что мама и папа главные волшебники, ведь стоит сесть к кому-то из них на колени, всё сразу становится хорошо.
А главное, через все “нет,” через рев и вой, через ослиное упрямство и брыкание, через пропущенный сон и разбросанную еду, через все невинные или даже вполне себе разрушительные шалости, они нас любят, любят так, как никто и никогда любить больше не будет, даже они сами. Эта любовь по-настоящему безусловна, и в ответ им не нужно больше ничего, только такая же безусловная любовь величиною в мир.
В общем, за любовь, за прекрасные два, и да пребудет с нами дзен.
